понимаешь, мы странники. мы всегда были ими, нам не дали иных ролей.
мы бежали через эту жизнь с потрепанным рюкзаком за плечами и боялись остановиться. наши дешевые клетчатые рубашки жили в нью-йорке, наши рваные кеды видели париж. мир опьянял нас и кружился перед глазами. мы летели сквозь пустоту вселенной и боялись остановиться.
Она, честно, очень старалась не падать, пока отходила от Скай. Алесана пригибалась к земле, затем трясла головой и бормотала себе под нос, прогоняя совершенно безумные видения и недовольно хмурясь. Реакция на травмы была ненормальной.
Природа собиралась спать. Скоро наступит ночь. Вот только путь, по которому должна была идти Алесана погрузился в темноту и порок ночи. Она застыла около какого-то деревца.
Молния стянула с себя пропитанную кровью ткань, лицо, пальцы и запястья красовались белесыми шрамами. Она чувствовала, как кровь на тонких ранах, оставленных обломками лестницы, засыхает, образуя неприятную корочку, но сил не осталось совершенно. Глаза слипались.
А еще кружилась голова.
Мир прыгал и скакал вокруг, бешено крутился, и путались в голове мысли.
Она проваливалась в зыбкое состояние полусна, еще осозновая явь, но уже не управляя собственным телом. Алесана упала на бок. Едва сдерживаемый стон вырвался из приоткрытых губ, которые были до жути иссушены, потрескались. Глаза заволакивал туман.
Нужно обработать раны. Нельзя вырубаться.
- Театр... Гребаный, мать вашу, цирк, - пробормотала Молния, морщась от вспыхнувшей боли из-за неосторожного движения рукой.
Собственная надломленность и слабость заставляли чувствовать уязвимость. Хотелось быстрее расправиться с ранами и, махнув крыльями, покинуть это место, атмосфера которого навевала уныние.  Сейчас у Алесаны было два варианта либо терпеть боль до последнего, пока не настанет утро и она увидит дорогу, либо штопать себя самостоятельно. С этим были некоторые проблемы. По крайней мере, сейчас обработать рану на руке было почти нереально собственными усилиями. Нужно промыть тонкие порезы, нанести затем специальную мазь, после заклеить, а потом еще и забинтовать. У неё не было бинтов, мази, а ещё слишком сильно дрожали руки и кружилась голова.
Но сидеть на месте ей не хотелось. Девушка решила поискать следы, по которым можно было дойти до бесстрашных. Пришлось для профилактики позволить затылку встретиться с деревом, а затем активно проморгаться, пытаясь еще и пальцами надавить на глазные яблоки. Простое желание и попытка сделать небольшое движение вылились в стон, и Алесана сжала в кулаки побелевшие пальцы, закусив губу до крови.
- Ночь - хрипло переспросила она, не пытаясь больше сфокусироваться на дороге из следов, - Ночь..., - задумчиво повторила Алесана, со свистом выпуская из легких воздух, - Закончись побыстрее.
Как. Же. Больно! Больно, черт возьми! До такой степени, что хоть вой. Состояние становилось совсем уж паршивым, а реальность опять начала ускользать. Девушка резко зажмуривается и заставляет себя рывком, с тихим рыком, оторвать спину от дерева. Очень и очень зря.
Мир опять завертелся, и Алесана самым нелепым образом упала на землю. Затылок опять прострелила боль, потому что упала она на спину, а ранки вновь начали кровоточить. Алесана от бессилия попыталась было кулаком ударить, но вместо этого резко дернула рукой, той самой, "кровавой". Из уст вырвался очередной мат.
- Отстой, - коротко дала оценку всему произошедшему за несколько часов Алесана.
Взгляд то фокусировался, то расплывался, а каша в голове в такие секунды превращалась в вязкую и липкую массу, от которой откровенно хотелось блевать. Сердце гулко ухало в груди, и Алесана как-то совсем отстранено подумала, что оно может вот-вот вырваться совсем. Разорвать на осколки кости, растопить, словно огонь, мягкую кожу и упасть на холодную, грязную и заросшую травою землю, продолжая биться, отрабатывая последние секунды жизни, которую уже нельзя спасти. Картинка перед глазами предстала настолько натуральная, что Алесана закашлялась, сглатывая горькую слюну и судорожно выдыхая.
Алесана медленно попыталась подняться с земли, но в первую попытку потерпела полное фиаско, еще раз приложившись о пол поврежденной щекой. Сквозь зубы ругаясь и матерясь, она всё равно не сумела опять встать. Растекаясь, словно амёба, разваливаясь уже мысленно на части, Алесана зевнула и помотала вихрастой головой. Волосы спутались, торчали во все стороны, и кое-где на них виднелась еще не запекшаяся кровь.
Она сейчас совершенно не хотела видеть собственную уродливую рожу в зеркале. Алесана сжала пальцы несколько раз в кулак на правой руке, а после прикрыла глаза.